— То есть, она хочет его засудить? — сделал для себя вывод Михаил Васильевич.

— Возможно. Но я лишь гадать могу. Потому и говорю — поддержу тебя, если что.

— Знаешь что, Резо Павлевич, — после небольшой паузы произнёс боярин, — не нужна мне сегодня поддержка. Пусть судит.

— Что же, не вступишься за отпрыска своего? — лукаво улыбнулся князь.

— Там видно будет… Но ему полезно будет узнать, как это — отвечать за свои поступки. А то совсем от рук отбился.

— Молодежь! Они всегда сначала делают, а потом думают. А наша участь за ними пыль по углам заметать. Или слухи не врут, и ты всё же решил окончательно избавиться от внука?

Михаил Васильевич не ответил. Лишь бросил на князя злой взгляд и отошёл.

— Ай, дорогой! Не обижайся! — крикнул ему вдогонку Резо, сообразив, что перегнул палку. Род Дёминых он не боялся. Не с его деньгами и связями. Но вот китайских артефакторов князь уже считал своими. И было бы обидно лишиться такого замечательного, а главное — перспективного источника дохода. — Не нужна поддержка, так не нужна. Я не настаиваю.

Но боярин снова промолчал, энергично пихаясь локтями и прокладывая себе дорогу в первые ряды. Обиженные бояре и дети боярские, увидев, кто дал им по рёбрам или же отдавил ногу посохом, возмущаться не решались. Все они смелые только тогда, когда чувствуют за собой силу. А у большинства присутствующих таковой не было. Они были людьми княгини. Она их сила. Но стоит вспомнить повод сегодняшнего собрания, и обиженные понимали, что защитить их могут и не успеть.

Хм… Михаил Васильевич уцепился за эту мысль и кровожадно улыбнулся. Надо же! Благодаря приёмышу его род стали бояться сильнее. Будь на месте Маркуса другой внук и боярин стал бы по-настоящему им гордиться.

Тем временем по залу пронесся легкий гул. Взгляды присутствующих людей устремились на возвышение с троном, к которому как раз подходила Саблеслава Мечеславовна Ульчинская.

За её правым плечом, как и всегда, встал боярин Данислав Соболь. А вот за левым…

Боярин Дёмин нахмурился, вглядываясь в перевёрнутый щит с изображённым на нём гербом. Чей это герб — загадкой не являлось. Кони степь и сабля, изображённые на нём, говорили сами за себя. А вот сам факт… Неужели Маркус умудрился вырезать всех наследников? Вряд ли. Насколько знал Михаил Василевич, у Кагановых было много родни. Не только в степи. И любой из них мог стать новым боярином Кагановым, вступив в наследство. Процедура это непростая, муторная, но вполне выполнимая. Тогда что же задумала Саблеслава?

Княгиня Ульчинская присела на трон и обвела строгим взглядом зал. Сегодня она была как никогда величественна. Это подчеркивало и строгое платье с высоким воротом, и прямая спина. А ещё в её волосах боярин рассмотрел золотой обруч, которым Саблеслава обычно пренебрегала.

Дождавшись, когда все её как следует рассмотрят и перестанут перешёптываться, княгиня приподняла подбородок и громко произнесла:

— Боярин Иванов! Тут ли ты?

Людская масса, как всегда в таких случаях, зашевелилась, а по залу вновь пронеслась волна шёпота. На этот раз — удивлённого. Ведь все думали, что поводом сегодняшнего собрания является совсем другой человек.

Тем временем Иванов, всё такой же седовласый и крепкий, смог пробиться в первые ряды. Выглядел он при этом крайне удивлённо.

— Тут я, Саблеслава Мечеславовна, — склонил он голову, выказывая уважение.

— Напомни мне, боярин, — обратилась к нему Сабля, — какое поручение я тебе давала? И как давно это было?

— Поручение твоё выполняется, княгинюшка, — вновь склонил голову боярин. Правда, при этом удивление на его лице сменилось недовольством. Что не укрылось от взгляда княгини.

— Не нравится тебе, боярин, когда прилюдно хулят? — хищно улыбнувшись, спросила она. — Стыдно, должно быть?

— Стыдно, княгинюшка, — ещё сильнее согнулся Иванов.

— А почто же ты поручение моё не выполнил?

— Так выполняется, княгинюшка…

— Выполняется? Отдать сто рублей из трёх тысяч — это, по-твоему, выполняется?!

На этот раз Иванов голову склонять не стал. Напротив — вскинулся и с испугом посмотрел прямо на Саблеславу.

— Удивлён, боярин? — вновь улыбнулась княгиня. Но от этой улыбки у Иванов отчего-то начал дёргаться правый глаз. — А чему ты удивлён? Моей осведомлённости? Так в ней ничего удивительного нет. Если ты забыл, то именно в этом зале я, можно сказать, поручилась за тебя своим словом. И как ты меня отблагодарил? Ко мне, боярин, приходит купец Шестаков и жалиться. Мол, боярин твой долг не отдает. И ты ему, княгиня Ульчинская, не указ!

— Да как же так?! — запричитал Иванов. — Как это не указ?! Не было такого!

— Ага. Теперь ты боярин меня напрямую во лжи обвинить решил.

— Нет! Я же…

— Тихо! — повелительно вскинула руку Себлеслава. — Вопрос твой уже решён, боярин. Точнее — боярский сын! Своей властью я, княгиня Саблеслава Ульчинская, повелеваю! Вычеркнуть боярский род Ивановых из списков людей служивых. Вписать туда род Ивановых как детей боярских. Долг несуществующего нынче рода я беру на себя. Тебе же, Иванов, я позже скажу, к какому боярину ты на службу пойдёшь. И не дай боги, ты и его подведёшь! А теперь — свободен. Пошёл вон!

Зал на несколько секунд погрузился абсолютную тишину. А потом заговорили, казалось, все сразу. Кто-то поддакивал, утверждая, что правильно княгиня поступила. Давно пора было Иванова на место поставить. Кто-то возмущался, выкрикивая что-то про традиции и заслуги рода. А кто-то радовался. Ведь Иванов был должен и им. И теперь по долгам заплатит княжество.

Михаил Васильевич же лишь покачал головой. То, что княгиня так круто начала сегодня — не к добру. Он это буквально чувствовал. И чувства его не обманули. Как только шум пошёл на спад, Саблеслава безошибочно нашла его взглядом в толпе.

— Боярин Дёмин! — громко произнесла она. И шум стих окончательно. И бояре и дети боярские принялись смешно вытягивать головы, чтобы рассмотреть того, к кому обратилась княгиня.

— Приветствую тебя, Саблеслава Мечеславовна, — уважительно, но без подобострастия, произнёс Михаил.

— И я тебя приветствую, Михаил Васильевич, — вновь улыбнулась княгиня. — Как род твой поживает? Всё ли подобру-поздорову?

— Спасибо, не жалуюсь, — сухо ответил боярин.

— Не жалуешься, значит? А мне вот жалуются.

— Это кто же? — позволил себе вопрос Дёмин. И обвёл взглядом зал, словно пытаясь найти того смертника, который решил вдруг на его род наушничать.

— Да вот, дядька мой — боярин Соболь, — строго произнесла Саблеслава, указав на названого боярина. — Говорит, что род ваш совсем от рук отбился. Что не месяц, так побоище в городе устраиваете. Разрушения чините. Люд добрый пугаете. Что скажешь на обвинения эти, боярин Дёмин?

Михаил Васильевич растерялся. Направляясь сегодня сюда, на суд, он думал, что судить будут Маркуса. И настроился на то, чтобы потихоньку его сливать. Но уж никак он не ожидал, что у княгини будут претензии ко всему его роду.

И, кстати, а где вообще Маркус?

— Молчишь, боярин? — окликнула его Сабля, не дождавшись быстрого ответа. — Нечего сказать?

— Не понимаю, о чём ты говоришь, княгинюшка.

— Не понимаешь? Так я напомню… Не так давно брат твой, боярин Иван, устроил такое побоище в городе, что богам лично пришлось вмешаться. Богам, боярин!

— Навет то! — стукнул посохом в пол Михаил Васильевич.

— Как это навет? Не было что ли такого?

— Было! Но без побоища. Если ты не помнишь, Саблеслава Мечеславовна, то именно на мой род нападение было совершено. И Ваня… То есть, боярин Иван, лишь жизнь свою спасал.

— И при этом разрушил множество домов, — задумчиво сказала княгиня. — И лишь чудом никто не погиб. Хотя пострадавших много. Не иначе снова божественное вмешательство.

— О том мне не ведомо, — сухо ответил Михаил.

— Допустим, допустим, — всё с таким же озабоченным видом, произнесла Саблеслава. — Но это лишь первый случай. Из множества. Помню я, боярин Концов на тебя жаловался ещё.